Прикосновение также играет роль показателя власти во взаимоотношениях между людьми вообще, но особенно между мужчинами. Человек с более высоким статусом чаще дотрагивается до того, кто имеет более низкий статус, чем наоборот, а старший по возрасту первым прикасается к тому, кто моложе. Но прикосновение может стать и уравнителем власти. Так, нижестоящий может прикоснуться к стоящему выше его, стараясь уравнять их в правах. Однако в некоторых случаях такие прикосновения «снизу вверх» означают нарушение принципа властного прикосновения и могут вызвать чувство неловкости.
Однажды у моей подруги Сони Фоссе, преподавательницы общения, произошла стычка со студентом, показавшая, каким огорчительным может оказаться нарушение правил властного прикосновения. «Как-то я вела докторский семинар в Денверском университете, — сообщила она мне. — После окончания занятий меня окружили студенты, и мы продолжили беседу. Не помню точно, по какому поводу, я пошутила, и тут один из ребят похлопал меня по щеке и сказал: «Отличная шутка, Соня». Сомневаюсь, что он позволил бы себе нечто подобное, будь я мужчиной. Я часто рассказываю эту историю на занятиях по общению между полами, чтобы показать, как люди, располагающие наибольшей властью, могут дотрагиваться до тех, кто занимает менее влиятельное положение, но не наоборот. В этой ситуации по-настоящему остро ощущалось, что мой студент нарушил некое правило, потому что у меня было больше власти».
Случай, произошедший с Соней, служит примером властного прикосновения между людьми неравного статуса. А что можно сказать о тех, кто обладает примерно равной властью?
Недавно в одной из программ Национального общественного радиовещания, посвященной прикосновениям среди членов сената Соединенных Штатов, ведущий Боб Эдварде заметил: «На Капитолийском холме принят уникальный безмолвный лексикон языка тела и прикосновений, лексикон, которым законодатели пользуются, чтобы устанавливать связь друг с другом и утверждать права». Дэвид Гивенс, антрополог, специалист по неречевому общению, занимался изучением заснятой на видеокассету сцены во время голосования партийной фракции в конгрессе с точки зрения поведения животных, психологии и неврологии. Просмотрев кассету на режиме высокоскоростной прокрутки, Гивенс заявил: «Это напоминает мне колонию муравьев». При нормальной скорости воспроизведения он обнаружил, что все имевшие место прикосновения весьма выразительны: «Они кое-что говорят о взаимоотношениях между сенаторами, которые касались друг друга».
Особенно его заинтересовал эпизод беседы нескольких демократов, который репортер Питер Овербай назвал «75-секундной демонстрацией большей части словаря допустимых властных прикосновений». Том Дэскл, в то время руководитель группы большинства в сенате, стоит в центре. «Члены группы дотрагиваются до него, но сам он ни к кому не подходит. Кристофер Додд, другой влиятельный демократ, похлопывает Дэскла по плечу, а потом так и не убирает руку с его плеча. Дэскл реагирует на это, обнимая Додда за талию. Такое поведение, возможно, вызвало бы всеобщее удивление при других обстоятельствах, но только не здесь, в зале заседаний сената».
По мнению антрополога Гивенса, «Додд пытается хотя бы на время полностью изменить структуру власти и самому занять доминирующее положение, просто протянув руку и коснувшись Дэскла. Вы можете проделать то же самое и со своим начальником. Приосаньтесь, подойдите к нему, положите руку ему на плечо, и, по крайней мере на время, ваш начальник вынужденно займет подчиненное положение — и все это только благодаря силе прикосновения». Прикосновение обладает негласной властью, «воздействующей прямо на эмоциональные центры головного мозга, и пока длится такое прикосновение, оно заставляет человека, до которого дотрагиваются, чувствовать себя в некотором подчинении».
Овербай так расписывает общий иерархический порядок прикосновений, сложившийся в конгрессе: «Женщины-конгрессмены дотрагиваются до мужчин-конгрессменов, но редко бывает наоборот. Сотрудники конгресса иногда прикасаются к законодателям, к примеру, чтобы привлечь их внимание во время слушания, но их прикосновения выглядят скорее неуверенными, а не настойчивыми. Одни лоббисты дотрагиваются до законодателя, другие считают это недопустимым. Когда речь заходит об использовании обычного человеческого прикосновения в качестве политического инструмента, в голову приходит только одно имя — Линдон Бейнес Джонсон. По пути в Белый дом он шесть лет был лидером группы большинства в сенате». Историк Роберт Доллек, автор двухтомной биографии Джонсона, охарактеризовал его «язык тела» в той программе Национального общественного радиовещания как «устрашающий, управляющий и доминирующий». Потом Доллек вкратце описал стиль властного прикосновения президента Джонсона. «Если вы встречаетесь с Линдоном, а он загоняет вас в угол, прижимает там спиной к стенке и начинает дышать вам в лицо, вы понимаете, что вам пришел конец, поскольку дело, значит, уже дошло до такой близости, когда налегают, дотрагиваются, обнимают, прибегая к полным или полуобъятиям, когда обхватывают за плечи, повисают на вашей руке, хватают вашу руку двумя руками, смотрят вам в глаза, наваливаются на вас и чуть ли не вступают с вами в интимную близость». Конечно, сегодня такую манеру поведения сочли бы грубой и даже подозрительной.
Свой комментарий записанной на видеокассету сцены в сенате высказывает и частный консультант Кэри Андерсон. Она полагает, что новые члены конгресса, возможно, усваивают некоторые принятые там стили поведения с изменениями. К примеру, вместо того чтобы двумя руками схватить кого-то за локоть и согнуть ему руку крюком, они слегка похлопают его по руке. «Они сделают что-то совсем по-другому, не выходя за рамки дозволенного, но это станет свидетельством их внимания». Кэри Андерсон объясняет нам, как, оставаясь в пределах нормы и не нарушая правил надлежащих прикосновений, в достаточной степени расширить границы, чтобы привлечь чье-то внимание.
По утверждению Стэна Джоунза, ушедшего на пенсию преподавателя общения в Университете города Боулдера, штат Колорадо, если к человеку прикасаются, чтобы убедить его что-то сделать, это воспринимается как оказание влияния. Он называет такой контакт «прикосновением ради согласия». Известно, что прикосновение к человеку может иметь целью в чем-то его убедить. Властное прикосновение применяют, чтобы заставить других вести себя так, как нам бы хотелось, например: чтобы увеличить число людей, которые добровольно предлагают свои услуги, возвращают деньги, подписывают петицию, покупают какое-то изделие или заканчивают обзор! Как показало исследование, проведенное в 1977 году, прикосновение усиливает отклик людей на призывы оказать кому-то помощь. Экспериментатор, якобы забывая, оставлял десятицентовые монеты в телефонных будках в аэропорту города Бостона. (Помните, как раз в 1977 году звонки по автомату были дешевыми, а сотовые телефоны еще не появились.) Когда невольные участники эксперимента появлялись из дверей будок с присвоенными монетками в руке, они более охотно возвращали мелочь хозяину, если его просьба сопровождалась легким прикосновением к их руке.
Спрашивается, почему прикосновение совершенно меняет дело. Может быть, с тем, кто к ним прикасается, люди чувствуют себя более комфортно, и это ощущение комфорта побуждает их исполнить его просьбу! Или, возможно, те, которые дотрагиваются до других, уверены в себе. Они создают у этих людей благоприятное впечатление и тем самым обеспечивают себе путь к успеху — ведь тот, кто нам не нравится, вряд ли сумеет в чем-то нас убедить. Как известно, прикосновения имеют разные позитивные значения, например, успокаивают тревогу, создают близость и непринужденную обcтановку. Выходит, что прикосновение служит исключительно для усиления представления о власти!
Не стоит, однако, забывать, что и здесь существует тонкая грань. С властным прикосновением можно выйти за пределы допустимого, как в случае с торговцем автомобилями, который в своих физических контактах часто оказывается слишком бесцеремонным. Он слишком озабочен тем, чтобы обаять потенциального покупателя и выполнить свою месячную норму! В своем рвении продать товар он переходит всяческие границы. Выходит, что все дело в такте, то есть умении посредством прикосновения оказывать нужное влияние, не ошеломляя и не подавляя другого.
